![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Поэзии, на...
Это куски интервью для TimeOut, - вешаю в паблик с разрешения редактора. TimeOut, насколько я понимаю, те же 13 вопросов задает не только мне ("13 вопросов 13-ти поэтам").
...
3. О чем сегодня должен писать поэт: о государстве, порно, социальных событиях или романтических кущах?
В моем понимании подлинная поэзия всегда пишет только об одном предмете: о живых людях. Заняты ли эти люди разрушением государства, исследованием порно, участием в социальных событиях или играми в романтических кущах, - значение имеет только то, оказываются ли они в тексте подлинно живыми. Все остальное – дорогой сердцу автора антураж.
8. У нас в интервью журналу одна умная женщина сказала «Время гениев прошло». Вы согласны с этим? И если нет, то кто сегодня – гений?
Я читала интервью Нины Чусовой, о котором идет речь. Такие фразы, будучи вырванными из контекста, звучат совсем кошмарно, но и в рамках всего интервью я не вижу, как с этой фразой вообще взаимодействовать. И в слове «гений» есть какой-то неясный мне инфантильный пафос, и выражение «время гениев» для меня бессмысленно, - ну, а о суммарном высказывании я даже говорить не возьмусь. Вечный стон о всеобщем измельчании начал раздаваться, я думаю, на второй день после того, как Адам впервые глотнул воздуха. Я вижу и читаю людей, от чьих текстов у меня захватывает дух; я не понимаю, как смертный берет и делает такие невероятные, неописуемые вещи. Время – всё время, какое есть, - принадлежит этим людям. Оно – их.
4. И куда подевались «чудные мнгновения» и описания родной природы?
Есть и современная лирика, и современная буколика. Ничего никуда не делось, - рамки расширились, расширился диапазон тем, расширился поэтический язык, «описания родной природы» стали частью единого ландшафта. Каковой, к счастью, они и были в подразумеваемое время, - просто хрестоматии на протяжении десятилетий составлялись узколобыми ханжами, сумевшими даже гениальные тексты скомпоновать так, что поэзия начинала казаться дешевым набором аляповатых открыток.
11. Может быть, пропала поэтическая исключительность? Поэт больше не выделяется из толпы.
А что, должен? Чем? Нездоровой бледностью? Лежанием в канаве? Шейным платком? Единственное, чем поэт отличается от непоэта, - это наличие странной, ресурсоемкой, жадной машинки внутри, требующей переводить жизнь на слова. Это делает поэта исключительным существом, - ровно в том смысле, в каком человека делают исключительным эпилепсия или туберкулез. Все прочие повседневные тяготы участия в еже дневной борьбе Добра и Зла лежат на поэте ровно так же, как они лежат на любом смертном. Поэт, вне зависимости от того, пишет ли он стихи по двадцать часов в сутки или раз в год, и является ли он лауреатом Нобелевской премии или студентом, печатающимся на ксероксе, в первую очередь - смертный. Поэт, живущий из положения «Я - Поэт», обычно очень посредственный поэт. Или очень быстро становится таковым, с чего бы он ни начинал. Поэзия только тем и ценна, что превращает жизнь смертного в некоторый магический экстракт, которого другой смертный может пригубить – и вдруг испытать подлинное переживание, изначально открывшееся не ему. Чтобы это Великое Делание, – претворение обыкновенной жизни в стихи, - вообще оказалось возможным, нужно исходное вещество – обыкновенная жизнь, которую поэту приходится проживать день за днем, - ровно так же, как всем нам. Как это ни странно (а это, если подумать, странно).
6. Новаторство стиля и новаторство формы – фактор ли это литературы, есть ли оно сейчас, у кого есть, в чем ощущается?
Нет ни одного автора, чьи тексты хоть чего-нибудь стоили бы - и при этом не содержали бы элемента новаторства. Текст без новаторства – не поэзия, а эпигонство, - другого ли, себя ли. Новаторский текст может быть написан гекзаметром или дантовской строфой, это не имеет никакого значения. Новация может быть языковой, технической, смысловой, эмоциональной, - пусть крошечная, но она присутствует в каждом хорошем стихотворении. В противном случае это не поэзия, а языковое упражнение.
12. Сейчас все пытаются «огламурить» поэзию, вытащить ее под свет софитов. Должен ли (может ли) поэт быть в телевизоре?
Да ведь и это тоже обычная жизнь. Я повторю то, что часто произносилось в куда более удачной форме куда более умными людьми: дело не в том, каков поэт; дело в том, каким нам хочется видеть Поэта. Мы хотим, чтобы поэт был, по большому счету, юродивым, Божьим дитятей, с блаженной улыбкой шатающимся босиком по снегу. Если бы, - думаем мы, - он был иным, чем мы сами, если бы судьба его была неистово трагична, натура его была бы полна грозных противоречий, чело бы его было ясно, взгляд – темен, душа бы его бессонно металась из угла в угол, почесываясь и подвывая, - мы бы, пожалуй, легче переносили тот факт, что это человек может четырьмя строчками вынуть из нас сердце, да и вообще социуму требуется фигура такого рода (тут идет список рекомендуемого чтения по данному вопросу). К счастью, поэт живой человек, а не вышеописанный чесоточный истерик. Будь он вышеописанным чесоточным истериком, он бы на практике двух слов связать не мог, подвыванием бы все и ограничилось.
Другое дело – существует вопрос о том, почему именно «все пытаются «огламурить» поэзию», то есть почему поэзией и поэтами с недавних пор стали интересоваться медийные ресурсы широкого профиля. Ну, мирное время, нормально. В мирное время уровень интереса СМИ к культуре может достигать четырех, как значение синуса – в военное. Это только для сегодняшней России в новинку, а где мирное время не первый год длится, там попривыкли. Да и у России были такие периоды, еще как.
7. Есть ощущение, что от поэзии сегодня остались только тусовки и сиюминутные разборки. В чем она себя сохраняет сейчас?
Я полагаю, это ощущение человека, которого все эти гады зажимают и не печатают.
9. Есть ли сейчас поэтические школы, и кто кому передает знание? Из чего вообще вырастает современный поэт?
На мой взгляд, поэт, в первую очередь, вырастает из ощущения, что если он не будет писать эти самые стихи, то внутренняя его жизнь станет совсем уж невыносимой. Мне кажется, поэт всегда вырастал именно из этого, а не из системы ЛИТО при Совписе и не из тайного кружка при котельной. Про школы, влияния и взаимовлияния вопрос серьезный, тут должен высказываться компетентный специалист, не я.
10. Место Бродского сейчас в русской поэзии – вакантно? И кто мог бы быть сегодня Бродским?
Зачем нам второй Бродский-то? Нам первого еще переваривать и переваривать. Если же говорить о Бродском как о фигуре социальной, как о маркёре некоторого статуса поэта безотносительно его творчества, - здесь слишком много слагаемых, в том числе – временных.
13. Кто для вас лично самые значимые фигуры в поэзии сегодня?
Тут идет длинный список, не стоит даже начинать. Но самое значимое, конечно, для меня, - сам факт того, что тут идет длинный список. Это мне, как читателю, сильно повезло.
...
3. О чем сегодня должен писать поэт: о государстве, порно, социальных событиях или романтических кущах?
В моем понимании подлинная поэзия всегда пишет только об одном предмете: о живых людях. Заняты ли эти люди разрушением государства, исследованием порно, участием в социальных событиях или играми в романтических кущах, - значение имеет только то, оказываются ли они в тексте подлинно живыми. Все остальное – дорогой сердцу автора антураж.
8. У нас в интервью журналу одна умная женщина сказала «Время гениев прошло». Вы согласны с этим? И если нет, то кто сегодня – гений?
Я читала интервью Нины Чусовой, о котором идет речь. Такие фразы, будучи вырванными из контекста, звучат совсем кошмарно, но и в рамках всего интервью я не вижу, как с этой фразой вообще взаимодействовать. И в слове «гений» есть какой-то неясный мне инфантильный пафос, и выражение «время гениев» для меня бессмысленно, - ну, а о суммарном высказывании я даже говорить не возьмусь. Вечный стон о всеобщем измельчании начал раздаваться, я думаю, на второй день после того, как Адам впервые глотнул воздуха. Я вижу и читаю людей, от чьих текстов у меня захватывает дух; я не понимаю, как смертный берет и делает такие невероятные, неописуемые вещи. Время – всё время, какое есть, - принадлежит этим людям. Оно – их.
4. И куда подевались «чудные мнгновения» и описания родной природы?
Есть и современная лирика, и современная буколика. Ничего никуда не делось, - рамки расширились, расширился диапазон тем, расширился поэтический язык, «описания родной природы» стали частью единого ландшафта. Каковой, к счастью, они и были в подразумеваемое время, - просто хрестоматии на протяжении десятилетий составлялись узколобыми ханжами, сумевшими даже гениальные тексты скомпоновать так, что поэзия начинала казаться дешевым набором аляповатых открыток.
11. Может быть, пропала поэтическая исключительность? Поэт больше не выделяется из толпы.
А что, должен? Чем? Нездоровой бледностью? Лежанием в канаве? Шейным платком? Единственное, чем поэт отличается от непоэта, - это наличие странной, ресурсоемкой, жадной машинки внутри, требующей переводить жизнь на слова. Это делает поэта исключительным существом, - ровно в том смысле, в каком человека делают исключительным эпилепсия или туберкулез. Все прочие повседневные тяготы участия в еже дневной борьбе Добра и Зла лежат на поэте ровно так же, как они лежат на любом смертном. Поэт, вне зависимости от того, пишет ли он стихи по двадцать часов в сутки или раз в год, и является ли он лауреатом Нобелевской премии или студентом, печатающимся на ксероксе, в первую очередь - смертный. Поэт, живущий из положения «Я - Поэт», обычно очень посредственный поэт. Или очень быстро становится таковым, с чего бы он ни начинал. Поэзия только тем и ценна, что превращает жизнь смертного в некоторый магический экстракт, которого другой смертный может пригубить – и вдруг испытать подлинное переживание, изначально открывшееся не ему. Чтобы это Великое Делание, – претворение обыкновенной жизни в стихи, - вообще оказалось возможным, нужно исходное вещество – обыкновенная жизнь, которую поэту приходится проживать день за днем, - ровно так же, как всем нам. Как это ни странно (а это, если подумать, странно).
6. Новаторство стиля и новаторство формы – фактор ли это литературы, есть ли оно сейчас, у кого есть, в чем ощущается?
Нет ни одного автора, чьи тексты хоть чего-нибудь стоили бы - и при этом не содержали бы элемента новаторства. Текст без новаторства – не поэзия, а эпигонство, - другого ли, себя ли. Новаторский текст может быть написан гекзаметром или дантовской строфой, это не имеет никакого значения. Новация может быть языковой, технической, смысловой, эмоциональной, - пусть крошечная, но она присутствует в каждом хорошем стихотворении. В противном случае это не поэзия, а языковое упражнение.
12. Сейчас все пытаются «огламурить» поэзию, вытащить ее под свет софитов. Должен ли (может ли) поэт быть в телевизоре?
Да ведь и это тоже обычная жизнь. Я повторю то, что часто произносилось в куда более удачной форме куда более умными людьми: дело не в том, каков поэт; дело в том, каким нам хочется видеть Поэта. Мы хотим, чтобы поэт был, по большому счету, юродивым, Божьим дитятей, с блаженной улыбкой шатающимся босиком по снегу. Если бы, - думаем мы, - он был иным, чем мы сами, если бы судьба его была неистово трагична, натура его была бы полна грозных противоречий, чело бы его было ясно, взгляд – темен, душа бы его бессонно металась из угла в угол, почесываясь и подвывая, - мы бы, пожалуй, легче переносили тот факт, что это человек может четырьмя строчками вынуть из нас сердце, да и вообще социуму требуется фигура такого рода (тут идет список рекомендуемого чтения по данному вопросу). К счастью, поэт живой человек, а не вышеописанный чесоточный истерик. Будь он вышеописанным чесоточным истериком, он бы на практике двух слов связать не мог, подвыванием бы все и ограничилось.
Другое дело – существует вопрос о том, почему именно «все пытаются «огламурить» поэзию», то есть почему поэзией и поэтами с недавних пор стали интересоваться медийные ресурсы широкого профиля. Ну, мирное время, нормально. В мирное время уровень интереса СМИ к культуре может достигать четырех, как значение синуса – в военное. Это только для сегодняшней России в новинку, а где мирное время не первый год длится, там попривыкли. Да и у России были такие периоды, еще как.
7. Есть ощущение, что от поэзии сегодня остались только тусовки и сиюминутные разборки. В чем она себя сохраняет сейчас?
Я полагаю, это ощущение человека, которого все эти гады зажимают и не печатают.
9. Есть ли сейчас поэтические школы, и кто кому передает знание? Из чего вообще вырастает современный поэт?
На мой взгляд, поэт, в первую очередь, вырастает из ощущения, что если он не будет писать эти самые стихи, то внутренняя его жизнь станет совсем уж невыносимой. Мне кажется, поэт всегда вырастал именно из этого, а не из системы ЛИТО при Совписе и не из тайного кружка при котельной. Про школы, влияния и взаимовлияния вопрос серьезный, тут должен высказываться компетентный специалист, не я.
10. Место Бродского сейчас в русской поэзии – вакантно? И кто мог бы быть сегодня Бродским?
Зачем нам второй Бродский-то? Нам первого еще переваривать и переваривать. Если же говорить о Бродском как о фигуре социальной, как о маркёре некоторого статуса поэта безотносительно его творчества, - здесь слишком много слагаемых, в том числе – временных.
13. Кто для вас лично самые значимые фигуры в поэзии сегодня?
Тут идет длинный список, не стоит даже начинать. Но самое значимое, конечно, для меня, - сам факт того, что тут идет длинный список. Это мне, как читателю, сильно повезло.