(no subject)

Крошечный свадебный бутик хипстерский в Тель-Авиве. Внутри невеста, жених с младенцем на руках, двое старших детей, две мамы и огромный лабрадор. Никто ничего не меряет, все ржут и жрут ханукальные пончики (нет, я там не фату присматривала, я зашла водички попить :))

Siburbia, слова

"...Риторика власти оказывается успешной и сильной, только если в ней удаётся эффективно совместить разговор и об общем, и о частном. Иногда нам представляется, что разговор «про частное» — это только разговор про — буквально — составляющие частной жизни (и такой разговор мы воспринимаем, как попытки власти вмешаться в частную жизнь, идёт ли речь о правах геев или воспитании детей). На самом же деле это, конечно, разговоры про глобальные процессы, отражённые в частных аспектах. И наоборот: даже те примеры властной риторики, в которых поднимаются, казалось бы, сугубо общественные темы, подразумевают, что частные лица на частном уровне вольно, невольно или просто насильно, но включены в общественные процессы. Власть всегда помнит, что держится на частных лицах, вне зависимости от того, идёт ли речь о деспотизме или демократии. Власть — это власть над кем-то, нет этого кого-то — нет власти. Как только власть об этом забывает, она рушится. Когда же власть произносит слово «мы», она подразумевает то, что поэт Станислав Львовский назвал в одном из своих стихотворений «ты принадлежишь нам». Ты — часть этого «мы», ты как частное лицо должен поглотиться этим «мы». Но обращается она при этом к частному лицу, и именно так манипулирует им."

* * *

"...Натыкаешься иногда на странную логику, подразумевающую, что интересоваться поэзией — это интересоваться всей поэзией без разбора. Мне кажется, это абсурдно. Есть еда, которую ты не любишь, есть стихи, которые ты не любишь. Это не повод ничего не есть или ничего не читать. Мне кажется, что это очень важно: то, что заслуживает внимания, не обязательно должно тебе понравиться. В твоей внутренней вселенной ты — единственный хозяин, ты составляешь из прочитанных тобой поэтических текстов мир, в котором живёшь. Я против слепого и обязательного чтения по авторитетам. Нельзя заставлять человека есть трюфели, если они ему не нравятся. «Но весь мир же считает, что трюфели — это такое… Такое… Тонкое». Совершенная бессмыслица. Когда полмира говорит, что N — великий поэт, это не повод любить тексты N, это повод ими поинтересоваться и попробовать понять, что они дают людям. На этом твои отношения с N могут спокойно и счастливо закончиться. Мне кажется, мало что так отвращает читателя от поэзии, как диктуемое многими культурными людьми отсутствие права на собственный выбор и на собственные отношения с текстом".

* * *

"...Каждый раз, когда задают вопрос о том, как поэзия может бытовать в каком-то политическом времени, мы возвращаемся к вопросу Теодора Адорно: «Как можно писать стихи после Освенцима?». И Адорно, конечно, был не первым, кто задавался подобными вопросами. Главный ответ для меня содержится во фразе Иоанна Богослова: «Дух дышит, где хочет». Я не знаю, как поэзия может бытовать, но я вижу, что она бытует в самые чёрные времена. Есть люди, которые её создают, как дышат <...> В ходе проекта «Частные лица» я всё время спрашиваю собеседников, как обстоятельства мира (не твоей жизни, а мира вокруг) сказываются на текстах. Все дают разные ответы, но эти ответы, насколько я могу понять, сводятся к тому, что обстоятельства так или иначе входят в тебя и в твою работу. Невозможно говорить себе: «У нас тут воздух заражённый, так я стараюсь заразой не дышать, а только, знаете, кислород высасывать». И даже знаменитая фраза «Какое, милый, у нас тысячелетье на дворе?» — на самом деле представляется мне не заявкой: «Ах, я не знаю, что происходит вокруг», а полностью противоположным высказыванием: «Я готов делать демонстративные усилия, чтобы не видеть происходящего, потому что оно везде — и оно во мне. Я отлично знаю, что происходит вокруг, иначе мне бы не приходилось отказываться знать, какое сейчас тысячелетие, не приходилось бы так яростно и нелепо сопротивляться». Апофатический метод".

Интервью на Siburbia. Анне Груздевой огромное спасибо за разговор, Siburbia - за публикацию.

Одежда и кризис

Друзья, я стараюсь по мере сил работать с темой "повседневный костюм и кризисные периоды" (не только "кризисные" в смысле денег, но и в смысле денег тоже). Когда-то я делала, например, статью "Антресоли памяти" про костюм 1990-го года, сейчас работаю над еще одной смежной историей. Так вот, у меня ко всем просьба: если можно, порассказывайте вот тут про то, что бы вы сейчас делали (или делаете, если решили делать), если бы вам сказали, что через неделю наступит условный 1990-й год. Иными словами - что впереди долгий (может быть, в несколько лет) период, когда не будет либо одежды (дефицит), либо денег на нее (специально ставлю вопрос очень широко, меня устроит любое его понимание).

1. Что бы вы предприняли прямо сейчас?
2. Как справлялись бы, на ваш взгляд, с вопросами одежды в этот период?
3. Как бы поступили со своим нынешним гардеробом?
4. По каким параметрам выбирали бы одежду?
5. Как все это сказалось бы на вас, по вашему представлению, - и в прагматическом, и не в прагматическом смысле?

Естественно, отвечать можно в любом порядке и не на всё, а на то, на что захочется. Это не пост разжигания паники, а просто по времени вышло так, что мне очень нужно задать эти вопросы сейчас, простите, - я работаю над статьей. И заранее огромное спасибо.